Сара Дейн - Страница 60

Она слегка отстранилась от него и увидела, как лицо его пылает огнем тщеславия и возбуждения, делая черты его совсем юными. Тишина, за которую она так любила Кинтайр, окружала их. Она представила себе грохот и суету уродливого маленького городка, раскинувшегося вдоль заливов Порт-Джексон а. Эндрю предлагал ей вернуться назад, в мир, наполненный женщинами и предрассудками, от которых она когда-то вырвалась. Она поняла, что ей придется надолго оставаться одной. Кинтайр станет убежищем, которое они будут посещать лишь время от времени, он превратится в место, по которому она будет тосковать среди унылых хибарок Сиднея. На миг ее глаза обратились к окну. Покой, которым веяло от долины Хоксбери, был ощутимым и очень родным в этот рассветный час ранней весны. Ей было трудно поверить, что он хочет, чтобы она уехала отсюда.

Но она снова взглянула на Эндрю; пальцы ее медленно прошлись по его щеке и лбу, а потом вплелись в локон его растрепанных волос.

— Любимый, — сказала она нежно, — расскажи мне, что ты собираешься делать.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава ПЕРВАЯ

I

Дом, строительство которого Эндрю Маклей закончил в конце февраля 1800 года, был, пожалуй, ближе всего по стилю к особняку. Он еще долго оставался единственным строением такого рода в Сиднее. Дом не мог похвастать истинным величием, как того хотел хозяин, но был достаточно просторным и изящным, с широкими прохладными верандами, обращенными к гавани. Эндрю поставил его на участке выше Вулумулуйского залива, в стороне от шума пыльных городских улиц, от стука конских и воловьих упряжек, от потока буйной неуправляемой жизни, непременной для любого маленького порта.

За пять лет — с того момента, когда Эндрю принял решение покинуть Хоксбери, — колония несколько изменилась. Теперь, двенадцать лет спустя, она выглядела более основательно, хотя Министерство по делам колоний не спешило признавать за ней иной статус, кроме исправительного поселения. Границы ее постепенно раздвигались: наблюдался приток вольных поселенцев и небольшие изыскательские партии, большинство из которых организовывалось и направлялось в глубь страны с единственной целью — приобрести землю в личное пользование. Все это открывало новые пространства, в основном вдоль рек. Горная преграда пока оставалась непреодоленной, но губернатор Хантер поощрял исследования вдоль побережья. Молодой лейтенант Мэтью Флиндерс и его друг, морской врач Джордж Басс, совершили морское путешествие через пролив, который Басс обнаружил ранее, обогнули Землю Ван Дьемана, доказав, что она не связана с материком. Они оба были почти юноши, но южный океан раскрывал свои тайны перед этими страстными искателями приключений.

Несмотря на все эти новшества, административная структура колонии очень мало изменилась с золотых времен лейтенант-губернатора Гроуза. Те немногие, что заправляли делами Корпуса Нового Южного Уэльса, все еще набивали карманы за счет доходов от рома и торговли, в то время как остальные боролись за самое свое существование. Предполагалось, что военная диктатура окончилась с прибытием губернатора Хантера, но действия военных не изменились, они просто стали менее откровенными — в их поведении была нарочитая почтительность и некоторое удивление в отношении беспомощности бедняги-губернатора. Они сохранили за собой монопольное право на торговлю грузами кораблей, которые прибывали в порт, занимались подпольной дистиллировкой и распределением рома, а так как со стороны государства в отношении сельского хозяйства делалось крайне мало, военные по-прежнему требовали и получали фантастические цены на зерно, без которого колония не в состоянии была прожить. Хантер был безнадежно опутан цепями, выкованными за три года отсутствия правительственного контроля. У него не хватало хитрости бороться с умами, охваченными жаждой наживы; к тому же у него не было власти над войсками. Солдаты подчинялись только своим офицерам, и офицеры пользовались этим, чтобы предупредить, свести на нет или просто проигнорировать любое правительственное распоряжение. Ни о каком равенстве сил не могло быть и речи, и Хантер понимал, что все ближе день, когда ему придется признать свое поражение. А это не сулило ничего, кроме его отзыва в Англию и слабой надежды на пенсию.

Эндрю Маклею досталась щедрая доля доходов этих благословенных лет. Он нажился на торговле, как и вся братия торговых монополистов. Кинтайр разросся и по-прежнему был самой процветающей фермой на Хоксбери. Он осуществил свою мечту о лавке в Сиднее: сделать это было непросто, но сейчас она стояла, как знамя его триумфа, а рядом строился склад. Он был официальным владельцем шлюпа «Чертополох», который осуществлял торговлю с Востоком. И он сохранил за собой славу самого удачливого картежника, когда-либо обитавшего в колонии.

Но не только за счет этого он выстроил и обставил дом с видом на залив Вулумулу. Чтобы добиться этого, ему самому пришлось съездить на Восток и даже добраться до самого Лондона.

Глаза всей колонии были устремлены на Эндрю, когда он объявил в 1795 году, что намерен заняться торговлей в Сиднее. В этих глазах был острый и далеко не доброжелательный интерес. Ему был выделен участок на бойком перекрестке улиц, рядом с пассажирской пристанью — место, как шептались меж собой любопытные, вряд ли подобающее джентльмену, который собирается обосноваться здесь с женой и детьми. Но в конце концов, если у тебя жена — бывшая ссыльная… Колония до сего времени пожимала плечами, забавляясь и осуждая его за Сару.